Лучшая в мире Эстер - Антон Бергман

— Кто это? — спросила я.

— Мама, — ответила Эстер.

— Твоя мама? — У меня дыхание перехватило.

— Да. Она актриса. Сейчас она в Нью-Йорке. Я её редко вижу. Зато мы каждое воскресенье разговариваем по скайпу.

Мама — актриса. Вот это да!

— Как её зовут? — спросила я.

— Грета, — сказала Эстер. — А твою маму как зовут?

— Карин.

— А-а. Кем она работает?

— Она учительница.

— Да ну, скука какая.

Мы помолчали. И вдруг я забоялась: а если Эстер решит, что дружить со мной скучно?

Но вид у Эстер был всё тот же — радостный.

— Мы же собирались поджарить «рыцарей»! — воскликнула она. — Есть хочешь?

— Да, немножко.

Мы быстро спустились с «чердака» и пошли на кухню. Похоже, в квартире Эстер всего одна комната. Я заглянула в гостиную. Там было как-то пустовато — стояла только взрослая кровать. К стене привалились подушки, и кровать была как диван.

— Ну вот опять! Никогда вовремя не помоет за собой посуду, — сказала Эстер.

И начала копаться в раковине, среди кастрюль и тарелок.

— Не достанешь из холодильника яйца и молоко? — попросила она. — И ещё муку из шкафчика. Хлеб для тостов в морозилке.

— Да уж найду, — сказала я.

Помогать Эстер было здорово! Она замесила тесто и стала макать в него хлеб. А потом печь, как блинчики. В жизни не ела ничего вкуснее! Эстер посыпала свои блинчики корицей с сахаром, а я свои мазала черничным вареньем.

— Варенье варила бабушка, — сказала Эстер. — Вкусное, да?

— Мм. А твоя бабушка близко живёт?

— Не-а, на острове Эланд. Я к ней летом езжу.

Кошки у Эстер я так и не увидела. Но вспомнила об этом уже дома.

Глава третья

За ужином я взахлёб рассказывала родителям об Эстер. Едва успела съесть пару тефтелек. Кажется, мама с папой были довольны, что у меня появилась новая подружка.

— Значит, её родителей ты не видела? — спросил папа.

Он вообще меня слушал?

— Я же говорю: мама у Эстер — актриса и живёт в Нью-Йорке.

— Да-да, конечно. — И папа почему-то засмеялся.

— А где Эстер жила раньше? — спросила мама.

— Не знаю. Но могу завтра спросить.

— А тостая кошка ошень тостая? — спросил с набитым ртом мой младший брат Туре.

И захихикал — так, что у него из носа потекло молоко. Фу, как противно! Мама с папой не сразу вытерли, что он там напачкал.

— А можно мне тоже ключ? Пожалуйста! — попросила я, когда мы поели и папа начал убирать со стола тарелки и ставить их в посудомойку.

— Не знаю. Не рановато ли тебе? — сказала мама.

— Нет, нет, я сумею сама открыть дверь!

— По-моему, продлёнка после школы — это разумно, — заметил папа. — Что тебе дома-то делать до самого вечера?

— Пойду к Эстер! И потом, я могу и на продлёнке оставаться. Буду уходить домой часа в три.

— Мы подумаем, — пообещала мама. — Нам же не обязательно решать прямо сейчас.

Я вздохнула. Вот всегда им надо подумать, всегда у них утро вечера мудренее!

Вечером я долго не могла уснуть.

Долго ворочалась, а потом тихонько вылезла из постели и встала перед зеркалом.

Я попробовала поднять бровь. Обе разом хорошо поднимались. А поднять только одну — ну никак! Я немного потренировалась, но быстро сдалась.

Спрошу у Эстер, как она это делает. И ещё спрошу, можно ли мне на этой неделе снова зайти к ней в гости.

И вообще, у меня к Эстер столько вопросов! Где она жила раньше? И можно ли посмотреть её кошку? Кошка наверняка не такая толстая, как говорит Эстер.

Глава четвёртая

На следующий день по дороге в школу мы с папой и Туре собирали каштаны. Мы соревновались, кто найдёт самый красивый. Туре нашёл «ёжик» с двумя каштанами, и я решила — пусть он и победит.

Во дворе школы стояли в кружок Эстер, Исабелль и Молли. Даже издалека было видно, как весело они болтают и смеются. Я быстро сказала папе и Туре «пока!» и прибавила шагу.

Подойдя ближе, я увидела, что у Эстер на шее новый шнурочек. Эстер рассказывала девочкам, что сама его сплела.

— Ой, а можешь и мне такой сделать? Пожалуйста! — попросила Исабелль.

— Может быть, — сказала Эстер.

— И мне! — Молли покосилась на меня.

Я не знала, как быть, и пошла немного медленнее.

— Привет, Сигне! Иди сюда! — позвала Эстер. — Я тебе сделала шнурок. Такой же, как у меня.

Внутри у меня снова защекотали пузырьки, как от газировки.

— Я, наверное, скоро магазин открою, — сказала Эстер. — Мои украшения пользуются успехом!

Эстер помогла мне застегнуть шнурок — тоненький, с хитро закрученным узелком, который оказался спереди ровно посередине шеи.

— Не туго? — спросила Эстер, касаясь моей шеи пальцами.

Я замотала головой. Шнурок сидел как влитой.

— А где ты жила раньше? — спросила я.

— Где только не жила! В Лондоне, в Сконе, в Хапаранде.

— Ого!

— А куда деваться, если у тебя мама актриса.

Эстер взяла меня за руку, и мы пошли в класс.

На большой переменке Эстер предложила тайком заглянуть в учительскую.

— В моей прежней школе это называлось «перекусить», — сказала она.

— Чего перекусить? — спросили Исабелль и Молли — они теперь постоянно вертелись рядом с нами.

— У них там столько печенья и булочек! Даже пирожные бывают. И пока мы на переменке, учителя уплетают булочки, а нам не говорят.

— Вообще-то нам в учительскую нельзя, — напомнила я. — Если что, будем иметь дело с дежурными.

— А я о чём? Учителя не хотят, чтобы мы прознали про их запасы, — сказала Эстер.

Тут прозвенел звонок. Пора было в класс.

— Кто со мной? — спросила Эстер и вскинула бровь.

Молли замотала головой.

— Мы не хотим опаздывать на урок, — объяснила Исабелль.

— Я пойду! — вызвалась я.

Эстер улыбнулась, и мы помчались к другому входу в школу. Во дворе было много ребят, поэтому никто и внимания не обратил, что мы бежим не к тому крыльцу.

Я знала, где учительская, и показала Эстер, куда идти. Она оказалась права: в учительской на столах стояли домашние кексы.

— Видишь, какая несправедливость, — прошептала Эстер. — Я же говорила!

Я кивнула. В учительской — никого,